Дж. Р. Р. Толкин (1892-1973), значительный английский писатель середины XX в., создатель широко известного трехтомного философского фантастического романа "Повелитель колец" (1954-1955), был также и крупным филологом-медиевистом, специалистом по древне- и среднеанглийскому языку, автором ряда работ о народном творчестве и средневековой литературе. Антисциентизм Толкина и его неприятие собственнических устремлений современного буржуазного человека лежат в основе романтической идеализации народного сознания эпохи Средневековья и высокой оценки выражающих его художественных памятников, что и составляет пафос статей писателя "Беовульф. Чудовища и критики" (1936), "О волшебных сказках" (1938) и др.

    В статье "О волшебных сказках" Толкин дает свое понимание нравственного и художнического сознания народа. Писатель выражает его в развернутом метафорическом образе вечно кипящего Котла, в котором варится "древнее, мощное, прекрасное, смешное и ужасное", и в который постоянно добавляют новые ингредиенты, вкусные и невкусные" [1]. То, что попало в Котел, выходит из него преображенным: в виде предания, сказки, песни, эпопеи - художественных произведений, проникнутых народным пониманием нравственных ценностей. Суп, варящийся в Котле - созданный народным сознанием фантастический мир, феерия, которая является нравственным и эстетическим отражением реальной жизни народа.

    В "Повелителе колец" морально-философская концепция выражена через фантастическую картину действительности, включающую в себя структурные элементы волшебной сказки и народной эпической поэзии[2]. Борьба Свободных народов Срединной Земли против Темного Владыки Саурона, стремящегося подчинить их своей власти, разворачивается то в эпической сфере боевых подвигов, центральным героем которой является наследник древних королей Арагорн, то в сфере сказочного народа хоббитов, в котором Толкин стремится сконцентрировать черты английского национального характера [3]. Один из хоббитов, Фродо, становится главным героем произведения. Несмотря на опасности и преграды, он исполняет трудную задачу, связанную с волшебным кольцом Саурона - Кольцом Власти, от уничтожения которого зависит свобода народов Срединной Земли. Архаистическая тенденция, романтическая эстетизация прошлого, воспроизведение черт поэтики традиционных литературных жанров - одна из характерных черт "Повелителя колец".

    Но, при всех стилизаторских тенденциях, "Повелитель колец" - в целом, не стилизация, а произведение, написанное современным писателем о современности. Толкин стремится возвысить ценности прошлого именно в противовес безобразию, антиэстетичности, бессмысленности буржуазного миропорядка эпохи НТР. Современность входит в книгу через "приложимость" ("applicability"). Слово это имеет для Толкина терминологическое значение. "Приложимость", по его определению, противоположна аллегории и "предполагает свободу читательских ассоциаций, в то время как аллегория - намеренный диктат автора" [4].

    Программна в "Повелителе колец" и субъективность восприятия. В большей части книги мир увиден остраненно, свежо, глазами хоббитов, и эти герои способны увидеть больше, чем лежит на поверхности. Писатель стремится снять с действительности налет серости и стертости, присущих собственническому восприятию буржуазного человека, и вернуть ей красоту и мощь, запечатленные народным сознанием. Эт 1000 а новая, по сравнению с традициями фольклора и средневекового эпоса, задача требует и новых художественных средств.

    Стиль "Повелителя колец" - стиль "сознательно организованных отношений, противоположный прямой свободной игре впечатлений" [5]. В нем, как и в других составляющих структуры произведения, главными являются элементы, мотивированные задачами непосредственного создания фантастической художественной реальности (назовем это мотивированносгью "извне" [6]) и мотивированные "изнутри" [6] нравственно-философской концепции романа. Соотношение этих мотивировок определяег своеобразие стиля книги Толкина.

    К элементам стиля, мотивированным "извне", в первую очередь, относится стилизация. Характеризуя ее, можно привести мнение биографа писателя о связи стиля "Повелителя колец" с "Домом Волфингов" У. Морриса - романом в прозе и стихах, стиль которого "своеобразен, насыщен архаизмами и поэтическими инверсиями в стремлении воссоздать атмосферу древней легенды" [7]. Однако, стремясь создать дистанцию между миром своего романа и современностью, Толкин отнюдь не опирается на какой-то отдельный образец, тем более - образец новой литературы. Скорее он черпает непосредственно из хорошо знакомых ему источников фольклора и литературы Средних веков, широко использует элементы древнегерманских мифологических и героических сказаний, преломленные через "Беовульфа" и "Старшую Эдду". Беглое сопоставление с "Беовульфом" и "Эддой" обнаруживает, что в "Повелителе колец" воспроизводятся основные моменты эпического ритуала встречи[8]: вопрос об имени и сообщение его (см., напр.: 531, 779), вопрос о новостях (см.: 779), приветствия (см.: 735, 784), перебранки (см.: 733, 735), а также клятвы (см.: 643) обращения ("Латспелл нареку я тебя, Дурная Весть, мaстер Ворон, Несущий Бурю".- 535) и т. д. Эпический прообраз повторяется, хотя и варьируется. Можно говорить и о наличии "характерного элемента фольклорно-эпического стиля - постоянных эпитетов, имеющих украшающий характер" [9], среди которых в "Повелителе колец" особенно выделяется "tall" и в ряд которых входят основные свойственные этому стилю цветовые обозначения[10]. Целям стилизации служат также: использование пословиц (см., напр.: 790, 812, 835 и др.), инверсии, в отдельных случаях до навязчивости настойчивые (например, портрет Эовюн: "Серьезным и вдумчивым был ее взор... Прекрасным был ее лик... Стройной и высокой была она... но сильной она казалась, и суровой, как сталь,-дочерью королей".-537), эпические "речи", афоризмы (см.: 287), боевые возгласы (см.: 557), архаизация лексики и т. д. Об этой стилизаторской тенденции "Повелителя колец" Р. Сейл говорит: "Это всего лишь попытка писать в наш век так, как писали тысячу лет назад; здесь вся торжественность "Беовульфа" и ранних рыцарских романов, но совсем нет их достоинства" [11].

    Но архаизация у Толкина имеет своей задачей не только стилевое противостояние современной литературе. Противостоят у него и сами культуры: архаическая и современная - в их отношении к слову, к наименованию. Отношение к имени как к существенной стороне и даже сущности именуемого, характерное для архаических культур, выражает в "Повелителе колец" Древобород, одно из древнейших живых существ Срединной Земли: "Мое имя - как история. В моем языке настоящие имена рассказывают историю вещей, которым они принадлежат" (486), - поэтому его имя растет вместе с ним, тогда как имя клонящейся к упадку страны эльфов из Лаурелиндоренан сократилось в Лориен. Имена оказываются у Толкина смысловым и эмоциональным элементом стиля. Само звучание названий и имен имеет значение, относит их к различным ассоциативным (Mordor-Shire) и эмоциональным (Шаграт, Тинувиэль) сферам.

    Первым импульсом для создания "Повелителя колец" явилось, по словам писателя, желание иметь почву для 1000 вымышленных им языков (см.: 7). из которых наиболее разработанным оказался эльфийский, опирающийся на образец финского. Кроме того, в книге есть Общий Язык, понятный всем народам Срединной Земли; язык гномов; язык жителей Рохана; "черная речь" Мордора; отдельные слова на языке Гондора. Звучание каждого из этих языков уже характеризует говорящий на нем народ: плавный, богатый гласными и сонорными звуками язык эльфов ласкает слух; грубо, жестко скрежещет "черная речь" орков. Тайный язык гномов представлен немногими названиями, неуклюжими и энергичными, как сами гномы. Для характеристики конелюбивых жителей Рохана Толкин в таком же качестве использует подлинный староанглийский язык, имена и названия со староанглийскими корнями[12]. Названия и имена даются в книге на разных языках параллельно; это позволяет судить и о наименованном, и о народах, давших ему имя. Гном Гимли говорит о горах, вставших на пути: "Вон там высится Баразинбар, Красный Рог, жестокий Карадрас; а за ним - Серебряный Пик и Облачная Глава, Келебдил Белый и Фануидол Серый, которые мы зовем Зиракзигиль и Бунбушатур" (300). Наименования даются на языке гномов, Общем Языке и эльфийском, характеризуя и гномов, и эльфов самим звучанием этих названий. Эти элементы стиля, вытекающие из лингвистических интересов и эстетических представлений писателя, входят в концепцию изображенной действительности: "Интерес к именам - "хорошая" черта "хороших" персонажей" [13], - пишет Р. Сейл. Но уже здесь видна косвенность их связи с нравственной концепцией. Это прежде всего средство характеристики, и только опосредованно - раскрытие сути, а потому, сочетая мотивировки "извне" и "изнутри", эти элементы служат внешним по отношению к нравственной концепции целям, хотя опираются на теоретические взгляды Толкина.

    Собственно концептуальные, "изнутри" мотивированные особенности стиля Толкина проследим на примере обогащения ассоциативной сферы ключевых слов, световых и цветовых обозначений и смысловой наполненности определенных модальных конструкций. Разделение на сферы света и тьмы в "Повелителе колец" образно выражает противопоставление добра и зла. В этом Толкин следует за "Беовульфом" [14]. Но вместе с тем и свет, и тьма остаются конкретными явлениями физического мира. Выдвижение на первый план то одного, то другого значения, обогащение, развитие, расширение иносказательного смыслового наполнения происходит на протяжении всего произведения. Прямое, предметное значение света и тьмы все время сохраняется, но и в него входят ассоциации, сформированные иносказательным употреблением, углубляя картину мира. Описания страны Лориен, представляющей собою эстетический идеал Толкина, передают зрительные впечатления совершенства формы и яркости цвета, воспринять которые дает возможность только свет: "Все, что Фродо видел, было изящно очерчено, и очертания эти казались одновременно четкими, словно были впервые выдуманы и нарисованы в ту минуту, как с глаз его сняли повязку, и древними, словно жили вечно. Все цвета были ему знакомы - золотой, белый, синий, зеленый - но были они такими свежими и яркими, будто в этот миг он впервые увидел их и дал им новые, чудесные имена" (369). И сами описания не содержат ни одного слова,так или иначе связанного с кругом тьмы. "Темные" явления и образы лишь в редких случаях строятся на полном исключении света (см.: 329). Вообще говоря, свет более универсален, чем тьма: "Отсюда, с высоты, можешь ты увидеть две силы, враждебные друг другу; и вечно противоборствуют они мыслью; но свет познает самое сердце тьмы, его же собственные тайны остаются нераскрытыми" (370). Страна Саурона Мордор видна, хотя свет здесь тусклый, и покровы Темного Владыки густы. Противопоставление света и тьмы из наглядного образа перерастает в образное соответствие философской концепции. Вокруг каждого из этих слов вырастает ассоциативное поле, обусловленное "изнутри" авторской концепции. Определенные (и довольно многочисленные) слова в "Повелителе колец" приобретают такие поля большей или м 1000 еньшей широты. Это прежде всего стихии, обозначенные эльфийскими кольцами: огонь, воздух, вода. Это связанные с темой зла слова "тень" и "власть". Это: дорога, дерево, горы, камень, трава, звезда, море и др.

    Смысловое расширение и углубление ключевых слов делают стиль Толкина объемным. Кроме информативного и экспрессивного значений, он предполагает возможность включения всего круга ассоциаций, связанных с данным словом, или его части в любую фразу текста, где это слово фигурирует. Но включить ли ассоциативное поле - зависит от читателя. Стиль Толкина строится на "приложимости", а не на аллегориях.

    Интересно применяется данный принцип в отношении цветовых обозначений. Мир Толкина многоцветен и ярок, но это не только яркость украшающих эпитетов. Благодаря своим краскам Срединная Земля приобретает особый смысл. Характер цветовых эпитетов в "Повелителе колец" меняется вместе с изменением героев, которые глубже начинают понимать окружающий их мир. Помимо прямого значения определенного цвета, возникает соотнесенность с общей концепцией произведения. При первом появлении чародея Гандалфа его портрет отмечен предметной многоцветностью: белая борода, синяя шляпа, серый плащ, серебряный шарф, красный инициал "Г" на ящиках с фейерверком, которые он везет (см.: 37). Но когда он восклицает: "Тогда воистину ты узришь Гандалфа Серого"! (46) -это уже направлено на восприятие в каком-то, пока неопределенном иносказательном значении. В дальнейшем появление Сарумана Белого и Радагаста Бурого делает несомненным наличие смысла в этих цветовых определениях. Черные Всадники, Белый Совет, превращение Гандалфа в Белого, а Сарумана - в Многоцветного, черная башня Ортанк и белая башня в Минас Тирите - таковы некоторые примеры, подтверждающие значимость цветовых обозначений в концепции романа. В значение цветов входят фольклорные ассоциации, в некоторых случаях - отзвуки "Эдды". За ними не стоит жесткая система. Прямое значение всегда сохраняется и может находиться в противоречии с иносказательным значением цвета, вытекающим из концепции: мотивировки "извне" разрушают системность. Под черными плащами всадники Саурона одеты в белое и серое (см.: 230) - те же цвета, которые характеризуют Гандалфа. Но он носит серые одежды как выражение своей сущностной принадлежности к эльфам, а белые - как знак своей возросшей мощи и близости к свету, добру. Для Черных Всадников белое и серое - просто цвета одежды, как серебро шлемов и сталь мечей. Зато относящийся к их предводителю эддический эпитет "бледный" (см.: 213) наполнен концептуальным смыслом: он "специфически связан с царством мертвых" [15]. Как видим, двоякие мотивировки придают цветам в "Повелителе колец" такой же круг ассоциативных значений, какой существует и вокруг упомянутых выше определенных предметов. Эти ассоциации не исчерпываются черным и белым. Цвета природы; зеленый, синий, желтый, коричневый - несут положительные ассоциации (но долина и в Старом Лесу нарисована в золотисто-желто-коричневых тонах, хотя это злая долина. Данная цветовая гамма мотивирована "извне": осень, листопад). Красный - очень тревожный цвет предвещающих бури закатов, войны, пожаров, извержений подземного огня, и т. д.

    Установив общую тенденцию, сделаем вывод, что иносказательные значения, связанные с географией Срединной Земли, ассоциативные возможности имен и языка, светлых и темных образов, цветовых характеристик, зрительных и слуховых образов и т. п. позволяют Толкину создать фантастический мир, убедительность и значимость в котором идут рука об руку.

    При общей избыточности мотивировок "извне" писатель нуждается в каком-то средстве, которое направляло бы читателей к значению, внутреннему смыслу. Таким средством оказываются в "Повелителе колец" "формулы восприятия", подчеркивающие субъективность, кажущуюся неадекватность изображения. Они передают восприятие действительности, включающее возможность неточности, иллюзорно 1000 сти, ошибок и т. п. В романе часто употребляются конструкции с "seem", "as if", "feel", "as", "like", отмечающие субъективный характер возникающего образа. В смысловой наполненности этих конструкций можно установить определенную градацию. Низшей ступенью ее будет обыкновенное сравнение. На другом уровне аналогичные конструкции раскрывают скрытый смысл происходящего с точки зрения закономерностей Срединной Земли.

    Рассмотрим в этом плане один эпизод романа. Давно преследовавшие Фродо и его спутников Черные Всадники настигают их у брода. "Неожиданно дорога пошла в темной тени высоких сосен и затем нырнула в глубокую расщелину с крутыми сырыми стенами из красного камня. За спешащими путниками бежало эхо, и, казалось (seemed), их шагам вторит множество других. Вдруг, словно (as if) через ворота света, дорога выбежала из устья туннеля на открытое место. Здесь, у подножья крутого спуска, они увидели перед собой широкое плоское пространство, а за ним - брод Ривенделла. За спиной, в расщелине, все еще звучало эхо, будто (as) шаги преследователей, - нарастающий шум, словно (as if) поднимался ветер и пролетал в ветвях сосен. Глорфиндель обернулся, прислушался и вдруг рванулся вперед с громким криком: "Спасайтесь! Враги уже здесь!"" (228-229). Как видим, на небольшом пространстве текста дважды употребляется "as if", по одному разу "as" и "seem". Какой результат дают они в сочетании с рассмотренными ранее приемами "приложимости"? Связь с полем "тьмы" поддерживают туннель и темная тень высоких сосен. В центре внимания здесь слышимое, то, что не входит в сферу света, но воспринимается зрительно. В темном туннеле хоббитам кажется, что слышны шаги преследователей. Это субъективное восприятие эха. Но вот герои прошли подземелье. Появляется сравнение: выход на поверхность происходит "словно через ворота света". "As if" передает восприятие героев, определившее характер сравнения: свет ведет в другой мир, мир зрительных образов, и в нем все спокойно. Но за этой поверхностью и на самом деле происходит то, что было субъективно воспринято, что "показалось" хоббитам. Вновь слуховые образы - субъективные эквиваленты воспринятого, введенные через "as" и "as if" - приводят к итогу: то, что кажется, - и есть настоящее, восприятие интуитивно постигает сущность.

    Последовательное проведение через весь роман этих "формул восприятия" создает в "Повелителе колец" некоторое единство стиля. Но все же нельзя не заметить, что писателю не всегда удается сплавить многообразные стилевые элементы в органическое целое, вследствие чего различается и художественная сила отдельных частей [16].

    В целом следует отметить, что стиль "Повелителя колец" предназначен одновременно для достоверного изображения ориентированной в прошлое фантастической реальности и для выражения нравственно-философской концепции романа. Стремясь достичь этой цели, Толкин создает сложное стилевое образование, которое характеризуется сочетанием и взаимовлиянием традиционных элементов поэтики народного эпоса раннего Средневековья (английского и скандинавского) и особых стилевых приемов (ассоциативность, "приложимость", "формулы восприятия"), связывающих "Повелителя колец" с современностью.

ПРИМЕЧАНИЯ

[1] Tolkien J.R.R. Tree and Leaf. Boston, 1964, p.27, 28

[2] См.: Кошелев С.Л. Жанровая природа "Повелителя колец" Дж.Р.Р. Толкина. - В кн.: Проблемы метода и жанра в зарубежной литературе, вып. 6. M., 1981, с. 81-96.

[3] См.: Carpenter Н. Т. Tolkien. Boston, 1977, р. 176.

[4] Tolkien J.R.R. The lord of the rings. L., 1969, p. 9. Далее ссылки на это издание даются в тексте с указанием номера страницы в скобках.

[5] Urang G. Shadows of heaven. L., 1971, p. 125.

[6] Термины Е.Д. Тамарченко.

[7] Carpenter H.T. Op. cit., p. 70.

[8] См.: Мелетинский E.M. "Эдда" и ранние формы эпоса. М., 1968, с. 76.

[9] Там же. С.115.

[10] E.М. Мелетинский называет белый, зеленый, черный, красный, коричневый, серый, голубой цвета (см.: Указ. соч., с. 116). У Толкина среди часто употребляемых встречаются также желтый и золотой (в значении цвета).

[11] Sale R. Tolkien and Frodo Baggins.- In: Tolkien and the critics Notre Dame, 1969, p. 267.

[12] См. об этом: Tinker J. Old English in Rohan.-In Tolkien and the critics, p. 164-170.

[13] Sale R. Modern heroism. Berkeley etc. 1973, p. 201.

[14] См.: Г у p e в и ч А. Я. Средневековый героический эпос германских народов.-В кн.: Беовульф. Старшая Эдда. Песнь о Нибелунгах. М., 1975, с. 12.

[15] Мелетинский Е.М. Указ.соч., с. 117.

[16] См.: Sale R. Modern heroism. p.221-223