Елена Тихомирова

Альтернативная мифология для Англии, или Квест Профессора Толкина

   Профессор Джон Рональд Руэл Толкин преподавал студентам Оксфорда древнеанглийский язык. Как пишет его биограф Дж. Карпентер,(i) начиная серию лекций о "Беовульфе", Толкин молча заходил в аудиторию, пристально всматривался в собравшихся студентов и внезапно начинал громким голосом декламировать первые строки поэмы, завораживая присутствующих музыкой звучной англосаксонской речи. И студентам казалось, что они уже не на лекции, а в пиршественном зале, Хеороте, или каком-нибудь другом, а перед ними стоит не профессор, а бард,(*) повествующий о великих деяниях. Но когда Профессор возвращался домой, музыка древней речи продолжала звучать в его голове, а кроме аккордов древнеанглийского, в симфонию вливались гармонии валлийского, готского, исландского, финского. Возникали новые, необычные слова, сливались в речь, не звучавшую доселе на Земле, речь вдохновляла легенды, легенды соединялись в миф. И вышло так, что в пиршественном зале, где вещал бард Толкин, посчастливилось побывать не только оксфордским студентам-филологам, но и всем, кто прочитал книги Профессора: "Хоббит", "Властелин колец", "Сильмариллион", "Неоконченные сказания" и, наконец, "Историю Средиземья".

   "Мироландшафт" (worldscape), созданный Толкином, - это мир Арда, в котором существуют край валар (богов Арды) Валинор и край эльфов и людей Средиземье (Middle-earth). История Средиземья насчитывает несколько тысячелетий и она зафиксирована во множестве разнородных текстов: аллитерационных и рифмованных лэ, написанных эльфами и людьми, рассказах, услышанных мореплавателем Эриолом на острове эльфов Тол-Эрэссэа, рукописях хоббитов и др. Эльфы Арды, Старшие Дети демиурга этого мира Илуватара, мало схожи с эльфами европейской низшей мифологии, а люди Средиземья, Младшие Дети Илуватара, - слишком своеобразны, чтобы быть безоговорочно соотнесенными с какой-либо исторической нацией. Где же тогда "связующее звено" между миром Арды и нашим миром, и есть ли оно вообще? Правомерны ли по отношению к созданным Толкином текстам определения "авторский эпос" и "индивидуальная мифология", которые отдаляют их от английской литературы в узком смысле слова и привносят оттенок абстрактного мифотворчества?

   По моему мнению, "связующее звено" следует искать именно в английской литературе, а скорее, в том, что в ней отсутствует. Хотя Толкин сказал бы, "что в ней утеряно". Речь идет о Нормандском завоевании Англии в XI веке и о драматических последствиях этого события для английского языка. Толкин рассматривал французскую языковую экспансию как трагедию англосаксонского языка и литературы, и, изучая рукописи тех времен, он неутомимо выискивал диалекты, которые менее всего поддавались нормандскому влиянию. Именно в них он видел потенциальное будущее истинной английской поэзии, которое, однако (к его огромному сожалению), так и не было реализовано. Толкин прекрасно разбирался в развившейся на кельтско-французской почве "бретонской" традиции, то есть в мифах про короля Артура, и ценил ее за "силу воображения".(ii) Но все же в героях этой традиции он видел прежде всего "самозванцев", занявших место англосаксонских героев и отнявших их заслуженную славу. Как писал Т. Шиппи в своей монографии о Толкине "Дорога в Средиземье": "Однако, он (Толкин - Е. Т.) также знал, что, как бы ни представлял это себе автор "Сэра Гавейна", артуровская традиция была неанглийской по происхождению и, по сути, посвященной поражению Англии, а ее за 1000 печатление в английской поэзии - всего лишь последствие распада исконной культуры после Гастингса, литературной "дефолиации", которая привела к обессмысливанию таких английских названий, как Fawler, и почти полной потере всей древнеанглийской героической традиции, за исключением "Беовульфа".(iii) Толкин оплакивал подобное обессмысливание английских имен и названий, его преследовали видения "неоконченных", "утраченных сказаний", оборвавшихся на полуслове. Он не верил или не хотел верить в обреченность англосаксонского мифа, он искал для него место или время, где он бы мог сохраниться, а скорее, и то, и другое. С тем, с чем остальные исследователи смирились, как с неумолимой исторической данностью, Профессор Толкин примириться не мог.

   Приведем для сравнения цитату российской исследовательницы О. Смирницкой, завершающую ее очерк "Поэтическое искусство англосаксов": "Нормандское завоевание пресекло традицию аллитерационной поэзии в Англии. Но можно заключить из сказанного, что к этому времени аллитерационная поэзия, теснимая латинской и англосаксонской прозой, уже исчерпала свои возможности. Подобно эпическому герою накануне последней битвы, она была уже близка к смерти. Едва ли случаен тот факт, что среди древнеанглийских рукописей нет стихов, посвященных битве при Гастингсе".(iv) Возможно, этот же факт Толкин оценил для себя совершенно по-другому: отсутствие поэмы о последней судьбоносной битве могло указать ему на "мифическую непрерывность" этой традиции, на ее переход в "воображаемый" пространственно-временной участок, в "альтернативную" реальность, в которой битвы при Гастингсе - никогда не было, а следовательно не было и Нормандского завоевания. "Театр моей истории - наша земля, но исторический период - воображаемый", писал Профессор о своих сочинениях.(v)

   Однако, если бы Толкин хотел "переписать" историю, то у него скорее вышло бы произведение жанра "альтернативной истории", популярного в наши дни. Но его замысел был иным: он создал альтернативную мифологию, то есть такую, какой могла бы быть мифология англосаксонского общества, не измененного нормандским завоеванием, питаемая английским языком, не искаженным французской "экспансией". Такими были его замысел и источник вдохновения, такой была прямая связь его текстов с английской литературой, точнее, древнеанглийской, с сознательным "игнорированием" почти всего, что было написано после Чосера. И тем не менее, мифологическое полотно, созданное Профессором, включает в себя неизмеримо больше, чем предполагает такой замысел, сам по себе достаточно дерзкий и смелый.

   То, как реализация постепенно превосходила первоначальный замысел, можно проследить по 12-томной "Истории Средиземья", собранию сохранившихся вариантов легенд и мифов об Арде, отредактированных и напечатанных после смерти Профессора его сыном Кристофером. В ранних версиях мифов большое внимание уделяется их обрамлению, которое, соответственно, призвано "вписать" их в "воображаемый" период земной истории (См. "Книги утраченных сказаний", "Лэ Бэлэрианда", "Очертания Средиземья"). Страннику Эриолу в Домике Утраченной Игры рассказываются мифы о сотворении мира, о противоборстве валар с Мэлько ("темным", демоническим началом Арды), о приходе эльфов и людей и т. д. Далее, в пятом томе "Утраченный путь" прием странствия и рассказа сменяется на лингвистическое путешествие-сон, которое совершает филолог двадцатого века по имени Албоин (Alboin), Эльфвине (Aelfwine) на древнеанглийском. Это имя исторического лица, англосакса, участника битвы под Мэлдоном, и оно привлекло Толкина своим значением (древнеангл. "друг эльфов").

  &n 1000 bsp;История Эльфвине переходит из нашего времени в мир Арды, но обратной связи не происходит, мир эльфов "поглощает" героя и не отпускает обратно. То же самое можно сказать в целом о мире Арды: "поглотив" англосаксонскую живительную силу, он преображается в независимый фантастический мир, пути в который обрываются. Таким образом, Толкин создает страну "Фэери" (Faerie), ценную не только в ее сравнении с мифологическими системами северо-запада Европы, но и в силу стройности ее внутренней структуры, богатства образов и сюжетов. Эльфы Арды (самоназвание квэнди, "говорящие") - носители мифических языков, утраченной поэтической традиции. Кроме того, они являются своеобразной реакцией Толкина на кельтский элемент в английской культуре, в частности, на такие традиционные кельтские мотивы, как плавание к таинственным западным землям и любовь смертного и феи.

   Итак, многочисленные рассказчики Арды повествуют о событиях ее мифоистории, в которой магическое тесно переплетается с героическим. Как было сказано выше, эти нарративы были изначально противопоставлены средневековой традиции рыцарского романа "бретонского цикла", преимущественно французского. Как известно, французский рыцарский роман в своем развитом варианте (романы Кретьена де Труа и его последователей) локализировал своих героев, как правило молодых рыцарей, в абстрактном хронотопе, авантюрном времени, по определению А.Михайлова, "неопределенном куртуазном артуровском универсуме".(vi) Основной способ освоения этого хронотопа - "странствие", "богатырский поиск", "авантюра", "квест" (quest), который отправляет героя в свободное передвижение по кольцевой траектории, с началом и концом при дворе короля Артура в Камелоте. Этапы и компоненты такого квеста, как правило, стереотипны, и легко поддаются классификации при помощи парадигмы, выведенной В. Проппом для волшебной сказки.

   В свою очередь, даже при поверхностном взгляде на мир Арды, невозможно не заметить, что он часто актуализируется в мифах именно при помощи мотива квеста. Но тот ли это куртуазный квест, в который отправлялись герои Камелота, и как артуровский хронотоп соотносится с хронотопом Средиземья?

   На вторую часть этого вопроса не раз пытались дать ответ исследователи. Наиболее ярким и показательным в этом отношении является сатирически-критическое эссе о современной литературе фэнтези польского писателя- фантаста А. Сапковского "Вареник, или Нет золота в Серых Горах", где он утверждает, что Толкин сознательно использовал "артуровский архетип", дав ему новую жизнь и артистично создав ему другое пространство для обитания: "Мэтр Толкин проехался по Артуровскому архетипу, как донской казак по степи, ну что ж - он был Первым и Великим. Тот, кто позже кинулся по тому же самому, архетипному следу, получал ярлык эпигона... В пользу мэтра Толкина надобно сказать, что он указанный архетип использовал так блестяще, столько сил и труда вложил, дабы превратить архетип в пригодное для усвоения современниками повествование, что... создал собственный архетип, архетип Толкина".(vii) Другие исследователи, возможно, с большей степенью серьезности, доказывали заимствование Толкином артуровских схем, зачастую основываясь на поверхностных сходствах и проводя параллели между такими персонажами "Властелина колец", как Арагорн, Гэндальф, Саурон, и, соответственно, средневековыми Артуром, Мерлином, Морганой, Мордредом. Однако, рассмотрение одного лишь романа "Властелин колец" в отрыве от всего массива легенд о Средиземьи никогда не создаст целостной картины мифотворчества Толкина. И дело не ограничивается тем, что события романа относятся только к небольшому временному отрезку Третьей Эпохи истории Сред 1000 иземья. Ведь этот текст наиболее приближен к современной романной форме (novel), и квест в нем гораздо слабее отражает диалог Толкина со средневековой романной традицией (romance). А углубленное изучение функционирования квеста в мироландшафте Средиземья показывает его коренные отличия от "артуровского" варианта.

   Искать в Арде квест, "альтернативный" куртуазному, следует в мифоистории Первой Эпохи ("Сильмариллион", "Неоконченные сказания", 1-5 тома "Истории Средиземья"), которая практически вся посвящена судьбе чудесного артефакта Сильмарилей, трех драгоценных камней, созданных в Валиноре Фэанором из рода эльфов-нолдор. Судьба трех Сильмарилей тесно переплетена с судьбой трех родов эльфов, и потому Первая Эпоха представлена в текстах как мета-квест (отсюда и названия "Сильмариллион", "Квэнта о Сильмарилях").

   Пространство этого квеста конкретнее и картографичнее, чем условно-бретонский мир, состоящий из двора короля Артура и бесконечного леса вокруг него, наполненного фантастическими существами. В основе географии мира Арды - оппозиция: Валинор (бессмертная, вечная земля богов на западе) и Средиземье (земля людей на востоке, подверженная смерти и изменениям), разделенные обширным водным пространством. Судьба эльфов, потенциально бессмертной расы, связана в первую очередь в их местоположением. Их пробуждение происходит на востоке Средиземья, где их обнаруживает вала Оромэ и рассказывает им о величии Валинора и Двух Древах, освещающих его. Оромэ призывает эльфов совершить Великий Переход из Средиземья в Валинор, чтобы жить в вечном блаженстве. Часть эльфов совершает этот переход, а часть остается в Средиземье, таким образом, образуется оппозиция между теми, кто сделал выбор в пользу света (эльдар), и теми, кто остался во тьме (Темные Эльфы).

   Начало квеста связано непосредственно с созданием Сильмарилей из света Двух Древ (таким образом, они вбирают в себя часть вечного запада) и похищением камней Мэлькором, а также гибелью Древ. Равновесие нарушается дважды: часть бессмертия и света Валинора уходит вместе с Мэлькором в Средиземье, куда он отправляется после совершенного похищения, а в край богов проникает смерть и разрушение. Клятва Фэанора отомстить Мэлькору и уход рода нолдор из Валинора в Средиземье являются отправной точкой мета-квеста, в рамках которого произойдут все отдельные поиски героев, а завершающий эту серию квест Эарэндиля снова будет связан с пересечением водного пространства между Средиземьем и Валинором, только в обратном направлении: из Средиземья в Валинор.

   Таким образом, события Первой Эпохи складываются в целостную картину, ядро которой - борьба эльфов с Мэлькором из-за Сильмарилей, и хронотоп квеста лишен цикличности и условности рыцарского романа. Его время максимально "хронологично". Нет в нем также и абстрактного поиска приключений, как и "наднационального" института рыцарства в целом. В рамках Арды, квест крайне "историчен" и конкретен, а его субъекты четко осознают свою принадлежность к определенной расе и согласовывают с эти осознанием свой выбор поступка. То, что эльфы Арды являются активными участниками событий, - немыслимая ситуация для артуровского мифа, где только человек, мужчина, рыцарь, мог быть субъектом квеста, а все "обитатели волшебного леса" могли быть либо его помощниками, либо вредителями. А такие свойства эльфов Арды, как оттенок обреченности, невозможность найти себе места ни на западе, ни на востоке, конфликт смерти и бессмертия, печальная красота являются проявлением упомянутой реакции Толкина на кельтский субстрат в европейской культуре. Возможно, вписывая эльфов в мета-квест альтернативной англосаксонской мифологии, Профессор попытался компенсировать "недостаток смысла", 1000 который он видел в кельтских легендах: "Они в большинстве своем красочны, но все же напоминают осколки разбитого разноцветного витража, бессмысленно составленного заново".(viii) В Арде все имеет свой смысл, как имеют его имена и топонимика, в которых кристаллизируются "ссылки" на мифоисторические события, своеобразные географические "узлы на память" о случившемся.

   Одним из примеров этого может служить "альтернативная" интерпретация кельтского мотива о любви смертного героя и бессмертной сиды - история человека Бэрэна и эльфийки Лутиэн, которые вдвоем осуществляют один из квестов Первой Эпохи. Их история вплетается в мета-квест через Сильмариль, который Тингол, отец Лутиэн, назначает в качестве выкупа за руку дочери. Постепенно их сюжетная линия втягивается в общий для Арды конфликт смерти и бессмертия, и каждый их поступок тянет за собой определенные последствия для остальных участников мета-квеста. Эту технику Том Шиппи называет переплетение (фр. entrelacement) и относит ее к немногим приемам, которые действительно заимствованы Толкином из французского рыцарского романа.(ix) К именам героев после перипетий квеста добавляются новые: Тинувиэль (эльф. "соловей"; так Бэрэн называет Лутиэн, увидев ее в лесу), Эрхамион (эльф. "однорукий"; прозвание Бэрэна после того, как он утратил руку в столкновении с антагонистом), а остров Тол-Галэн, где Бэрэн и Лутиэн жили после возвращения из чертогов Мандоса, стал называться Дор Фирн-и-Гвинар (эльф. "Край живущих мертвых").

   Лингвистический поиск, личный квест Профессора завел его далеко от изначального замысла, и его мифология, как говорилось выше, стала привлекательной для широкой аудитории читателей в силу своей собственной мифологической насыщенности и структурности. Причины притягательной силы Средиземья перечислялись и объяснялись неоднократно, но мне бы хотелось отдельно упомянуть две особенности этого мира. Первая - это его лингвистическая и культурная полифоничность. Все расы Средиземья имеют свои языки и свой особый modus vivendi, и люди, хоть им и суждено покорить мир, а эльфам - ослабнуть и уплыть на Заокраинный Запад, не воспринимаются как единственные разумные существа. Это мифология, лишенная антропоцентризма, скорее, она эльфоцентрична, что создает уникальный эффект "мифа наоборот", т. е. не человек пытается объяснить мир, а мир, глазами эльфов, пытается объяснить себе человека. Через призму их видения многие человеческие качества предстают в новом, не всегда лестном ракурсе, как и должно бы быть, если бы мир смог высказать свое отношение к людям. Недаром исследовательница Р. Зимбардо изящно называет эльфов Арды "аурой, сиянием, окружающим землю, но постепенно тающим вокруг нее".(x) Эльфы исчезают по мере того, как люди все больше покоряют себе землю, но свой печальный опыт и тоску они превращают в поэзию ухода, которую могут услышать немногие.

   Вторая особенность Средиземья заключается в том, что герои квестов не освоили его до конца. Пространство куртуазных романов было подчинено авантюре героя целиком и полностью, в нем не существовало ничего, кроме того, на что падал взгляд рыцаря. А мироландшафт Арды проработан настолько тщательно, в нем все еще есть множество неизведанных лесов, гор и рек, нехоженых троп, неразгаданных загадок, неоконченных сказаний, несложенных лэ... Поэтому этот мир притягивал и будет притягивать тех, кто ощущает в себе силы и вдохновение для нового квеста.

Примечания

(i) Carpenter, H. J.R.R.Tolkien. A Biography. - L., 1995. - P. 137 - 138.

(*) Корректнее было бы использовать с 960 лово "скоп", но я сохранила "бард", как в приводимой цитате из "Биографии".

(ii) The Letters of J.R.R.Tolkien. Ed. by H. Carpenter. - L., 1995. - P.241.

(iii) Shippey, T. The Road to Middle-earth. - L., 1983. - P.35 - 36.

(iv) Смирницкая, О. Поэтическое искусство англосаксов// Древнеанглийская поэзия. - М., 1982. - С.232.

(v) The Letters of J.R.R.Tolkien... - P.239.

(vi) Михайлов, А. Французский рыцарский роман. - М., 1976. - С. 174.

(vii) Сапковский, А. Вареник, или Нет золота в Серых Горах // Дорога без возврата: Повести, рассказы, эссе. - М., 1999. - С.419 - 420.

(viii) The Letters of J.R.R.Tolkien... - P.26.

(ix) Shippey, T. The Road... - P.144.

(x) Zimbardo, R. "Moral Vision in The Lord of the Rings" // Tolkien and the Critics: Essays on J.R.R.Tolkien's The Lord of the Rings. - L., 1976. - C.102.


 

Hosted by uCoz