В древние времена гномы жили замкнуто и почти не имели дела с эльфами. На Западе в конце Первой Эпохи соглашение гномов Эред Линдон с королем Тинголом окончилось трагедией и разграблением Дориата, и память об этом много веков омрачала отношения эльфов и гномов. К тому времени переселение людей с востока и юга шло уже полным ходом, и в Белерианде обосновались их передовые отряды - не слишком многочисленные, хотя восточнее, в Эриадоре и Рованионе (особенно в северных областях), их сородичи заселили уже многие земли. Там вскоре поневоле началось общение людей и Длиннобородых гномов. Ибо Длиннобородые, хотя и самые гордые из семи родов, также были мудрейшими и самыми дальновидными из всех. Люди благоговели перед ними и жаждали учиться у них, а Длиннобородые с превеликой охотой использовали людей в собственных интересах. Так в этих регионах сложилась своеобразная экономика, впоследствии характерная для отношений меж гномами и людьми (включая и хоббитов): люди - пастухи, овчары и земледельцы - стали главными поставщиками продовольствия, а гномы в обмен строили дороги и копи, а также расплачивались творениями своих рук - от полезных инструментов до оружия, доспехов и прочих нужных изделий. Разумеется, к великой выгоде гномов. Причем выгода эта выражалась не только в часах труда, хотя в первое время Длиннобородым, несомненно, доставались товары, полученные ценой гораздо более тяжелых и долгих усилий, нежели те вещи, что сами гномы давали взамен - пока люди не поумнели и, в свою очередь, не преуспели в ремеслах. Главное же преимущество гномов при такой системе заключалось в возможности беспрепятственно заниматься любимой работой и оттачивать мастерство, особенно обработку металла, до высот дивного искусства, которых они достигли до упадка и заката Кхазад.

Подобная система взаимоотношений развивалась медленно, и лишь очень нескоро Длиннобородые ощутили необходимость осваивать язык соседей, не говоря уже о том, чтобы брать себе специальные личные имена для общения с "чужаками". И начало этому положила не торговля или обмен, а война, ибо Длиннобородые освоили путь на юг, вниз по Долине Андуйна, и основали свою главную вотчину и твердыню в Мориа; и также на восток - до Железных Холмов, где располагались рудники, являвшиеся для томов основным источником железной руды. Железные Холмы, Эред Митроин и восточные долины Туманных Гор Длиннобородые считали своей собственностью, однако именно там они постоянно подвергались нападениям орков Моргота. Во время Войны Камней и Осады Ангбанда, когда Морготу потребовались все его силы, эти атаки стихли, но после того как Враг пал и Ангбанд был уничтожен, многие полчища орков, ища убежища, бежали на восток - хорошо вооруженные, жестокие, яростные, не знавшие удержу в нападении, - хотя теперь у них не было ни господина, ни даже верховного вождя. В разыгравшихся битвах орки во много раз превосходили гномов числом, и те, хоть и слыли самыми неустрашимыми и доблестными воинами среди всех Говорящих Народов, рады были заключить союз с людьми.

Люди же, с коими они таким образом объединились, по большей части сложением и речью весьма походили на своих родичей, высокий светловолосый народ Дома Хадора, самого прославленного среди родов Эдайн, действовавших заодно с Эльдар в Войне Камней. Эти люди, по всей видимости, двигались на Запад, пока не оказались перед Великим Зеленым Лесом, где разделились: одни достигли Андуйна и проследовали на север вверх по Долине, другие прошли меж северной границей Леса и Эред Митрин. Лишь малая часть того народа, уже и тогда весьма многочисленного и включавшего многие кланы, вошла в Эриадор, а оттуда попала наконец в Белерианд. Все они были храбрые, верные и честные люди, всем сердцем ненавидевшие Моргота и его слуг. Сперва они отнеслись к предложению гномов с осторожностью, боясь, что те находятся "во власти Тени" (как они говорили). Но все же союз казался заманчивым, ибо люди были уязвимее для набегов орков, так как жили преимущественно разрозненными усадьбами и деревушками, а если и строили небольшие города, то они все равно были плохо защищены - в лучшем случае рвами и деревянными изгородями. Кроме того, в бою людям приходилось обходиться лишь самым легким вооружением, по большей части луками, ибо у них не хватало металла, да и кузнецы не могли похвастать особым мастерством. Гномы поправили положение дел в обмен на одну неоценимую услугу, какую могли предложить люди. Дело в том, что люди умели приручать диких зверей и укрощать лошадей, и многие из них были бесстрашными и умелыми всадниками. Они часто выезжали на разведку, следя за передвижениями врагов, и если орки осмеливались открыто собираться для большого набега, разведчики приводили сильные отряды верховых лучников, чтобы окружить и уничтожить неприятеля. Таким образом, на Севере в начале Второй Эпохи Союз Гномов и Людей получил в свое распоряжение большое и доблестное войско, способное молниеносно атаковать и успешно обороняться, и потому в тех краях меж гномами и людьми крепли взаимное уважение и почет, а порой - и горячая дружба.

Именно в ту пору, когда эти два народа, став союзниками в войне, начали совместно распоряжаться землями, которые вместе защищали, Длиннобородые и освоили речь людей. Сами они были не против научить своему языку тех из людского племени, с кем их связывала личная дружба, однако люди сочли наречие томов сложным и, как правило, запоминали лишь отдельные слова, многие из которых, впрочем, заимствовали и ввели в свой язык. Но в одном Длиннобородые проявляли такую же сугубую скрытность, как и все другие гномы. По причинам, кои ни эльфы, ни люди так и не поняли полностью, они никогда не открывали иным народам свои настоящие имена - даже когда овладели искусством письменности, позволявшим записывать или выбивать эти имена в камне. Поэтому гномы выбирали себе прозвания, под которыми их знали союзники, на людской манер. Длиннобородые сохранили такой обычай вплоть до Четвертой Эпохи и дальше, за пределы этих хроник. Можно предположить, что в разговорах со своими друзьями-людьми, когда им случалось вести речи об истории и преданиях обоих народов, Длиннобородые точно таким же образом называли и своих сородичей, кои упоминались в анналах Кхазад задолго до первой встречи гномов с людьми. Но из тех древних времен до Третьей Эпохи дошло лишь одно имя: Дурин - имя, которое гномы дали первому предку Длиннобородых и под которым он стал известен эльфам и людям. (Похоже, это слово просто-напросто значит "король" на языке людей Севера во Вторую Эпоху.) В списках, сделанных задолго до разрушения Мориа (Кхазад-дума. Третья Эпоха, 1980), также не встречается иных имен Длиннобородых - все они "заимствованы", то есть сложены на давно "мертвом" людском наречии.

Объяснить сие можно, лишь предположив, что гномы приняли такие имена еще в начале Второй Эпохи и, храня их почти неизменными, как и родной язык, продолжали давать (часто повторяя одни и те же имена вновь и вновь) на протяжении примерно четырех тысяч лет, а то и больше, после того как Союз был уничтожен мощью Саурона! Таким образом, скоро эти имена стали казаться людям "чисто гномскими", а Длиннобородые приобрели словарь традиционных прозваний, при этом сберегая под строжайшим секретом свои настоящие "внутренние" имена.

Около 600 года Второй Эпохи у побережий Срединных Земель появились первые корабли нуменорцев, однако ни слова об этом событии, предвещавшем величайшие перемены, не долетело до дальнего Севера. Однако в то же время Саурон покинул свое укрытие и явился в прекрасном обличии. Довольно долго он не обращал почти никакого внимания на людей и гномов, стремясь завоевать дружбу и доверие Эльдар. Но постепенно он снова склонился ко злу и стал искать власти путем силы, подчинив себе орков и прочих лютых тварей Первой Эпохи, и втайне начал возводить свою великую твердыню в окруженной горами южной земле, что впоследствии именовалась Мордор. Уже в середине Второй Эпохи (1695) Саурон пришел с войной в Эриадор и сокрушил Эрегион, небольшой оплот Эльдар, переселившихся туда после гибели Белерианда и вступивших в союз с Длиннобородыми Мориа. Это вторжение положило конец союзу Длиннобородых с Людьми Севера. Ибо хотя Мориа еще много веков оставалась неприступна, орки вновь собрались с силами и под началом слуг Саурона принялись хозяйничать в горах. Гундабад был опять захвачен, Эред Митрин осажден, и связь между Мориа и Железными Холмами временно прервалась. Людям Союза пришлось вести войну не только с орками, но и с враждебными людьми, ибо Саурон добился владычества над многими дикарскими племенами Востока (в былые времена совращенными Морготом) и теперь подстрекал их искать новых земель и добычи на Западе. Когда пронеслась буря, люди старого Союза оказались раскиданы кто куда, а те, что остались в прежних краях, были разорены и жили по большей части в пещерах или по опушкам Леса.

Эльфийские хранители знаний считали, что в древнейшие дни изменения в речи (как и во всем жизненном укладе) происходили медленнее, нежели потом. Язык Эльдар преобразовался в основном согласно их замыслам; язык гномов, напротив, по воле самих гномов противостоял переменам; а многочисленные людские языки сами по себе менялись в череде поколений. В Арде менялось все, даже в Благословенном королевстве Валар; но там перемены происходили так медленно, что были почти незаметны глазу (кроме, возможно, глаз самих Валар) на протяжении многих веков. Поэтому язык Эльдар мог бы сохраниться в Валиноре практически первозданным, однако на заре своей истории Эльдар постоянно обогащали и совершенствовали его, преобразуя даже саму его структуру и звуки. Но чтобы такие перемены вошли в язык целого народа, необходимо, чтобы все говорящие на этом языке продолжали общаться друг с другом. Однако за долгие годы языки Эльдар оставшихся в Срединных Землях стали столь не похожими на язык Высших Эльдар Валинора, что два народа уже не могли понять друг друга, ибо разлука их длилась много веков, в течение которых даже Синдарин, менее всего изменившийся язык Эльдар Срединных Земель, претерпел множество перемен - перемен, кои Телери гораздо менее стремились обуздать или направить в какое-то определенное русло, нежели Нолдор.